Страж порядка [litres] - Алексей Иванович Слаповский

зовут? Если встречались, должен помнить.

– Нет.

– Джульетта, если полностью. Уже смешно, да?

– Очень приятно.

– Поверил? Я так людей проверяю – на доверчивость. Доверчивые люди – добрые. Но ненадежные. Юля я на самом деле. Юлия. А Жюли – на курсе называли. Жюли, а не Жули, большая разница. Повтори.

– Жюли.

– Правильно. Некоторым говоришь: Жюли, повтори. А они: Жули. Я говорю: нет, Жюли. А они: мы так и говорим, Жули. Понимаешь, да? Люди не слышат, как говорят. Давай вместе и враскачку.

– Зачем?

– Уроним Москву. Ты же хочешь, я вижу.

– Глупости.

– Да ладно. Взяли. На раз-два.

Жюли уперлась и крикнула:

– Раз, два.

И толкнула букву.

Эрих присоединился.

– Раз, два, – командовала Жюли, и они вместе толкали букву. Та кренилась все сильнее, скрежетали болты, выползая из гнезд. Наконец буква упала. Мягко упала на траву. Значит, ей не больно, подумал Эрих.

А Жюли стояла уже у буквы «В».

– Ну? Давай, – кричала она.

Они уронили и эту букву, а потом и все остальные. Получалось все быстрее и ловчее, вот что значит опыт.

– Жаль, слово короткое, – смеялась Жюли.

– Да. Вот если бы Санкт-Петербург, – смеялся и Эрих.

Жюли подошла к двум тележкам для продажи мороженого и хот-догов, стоящим рядом. Они были накрыты чехлами.

– Зима скоро, а вы все мороженое продаете, – сказала Жюли тележке с мороженым.

– Какое желаете? – спросил за тележку Эрих.

– Как всегда, ванильное в молочном шоколаде.

– А с глазурью не хотите?

– Гадость.

– Согласен. Приходите завтра, сегодня мы закрылись, – огорчил Эрих.

– Тогда нечего тут стоять.

Жюли начала раскачивать тележку. Эрих помог. С обеими тележками они управились быстро. При падении что-то жестяное гремело и что-то стеклянное разбилось.

– Пойдем отдохнем, – сказала Жюли.

Они дошли до церкви, сели на лавку. Эрих перед этим протер планки лавочки тряпицей, которую взял для чистки пистолета.

– Предусмотрительный, – сказала Жюли.

Она сняла рюкзак, кожаный, как и все остальное, достала оттуда сигареты и две маленькие бутылочки.

– Будешь?

– Не пью.

– И я не пью, я выпиваю. По чуть-чуть. Обожаю эту емкость. Большие бутылки паскудно выглядят, а те, кто из них пьет, из горла, похожи на алкашей. А из такой бутылочки даже изящно, да?

И она показала – свинтила пробку, взяла бутылочку двумя тонкими пальцами и изящно выпила. И сказала: «Ап», – и бросила бутылочку в стоящую рядом урну.

И закурила. Ей и до этого было хорошо, а сейчас лицо светилось полным счастьем.

– Ну? – протянула она бутылочку. – Угощаю… – Она засмеялась и закашлялась. – Ты прости, но уже забыла, как тебя зовут.

– Эрих.

– Эрих. Эрих. Теперь запомню. Редкое имя, поэтому плохо запоминается. Если бы Петр, Виктор, Иван.

– Должно быть наоборот.

– Ничего подобного. Объясняю. Я художница. Я вижу много похожих людей. Но у каждого что-то свое. И я это свое сразу выхватываю. Могу по памяти потом нарисовать. А если лицо слишком оригинальное, начинаю потом вспоминать, зарисовывать – и все не то. Аналогии нет. С именами так же. Вот ты Петр. Я сразу вспоминаю всех Петров, которых помню. Но вижу что-то, чем ты отличаешься. А потом смотрю и вспоминаю про этих Петров, и вспоминаю, что ты тоже Петр. По аналогии. А тут аналогии нет, поэтому… Ты не поверишь, я опять забыла. Альберт?

– Эрих.

– Эрих, выпей.

– Не хочу. Вернее, не могу. Я с детства не пью.

– Совсем?

– Совсем.

– Постой. То есть ты ни разу в жизни не пил? Ты алкогольный девственник?

– Вроде того.

– Вот мне повезло. Обожаю совращать девственников. Пацан ничего не знает, не умеет, ты для него – первое счастье. Разве плохо быть первым счастьем?

– Часто приходилось? – спросил Эрих, с удивлением глядя на бутылочку, которая не только была в его руке, но уже была и открыта. Когда он это сделал, непонятно.

– Не часто. Если честно, один раз. Но это было… Хочешь, расскажу?

– Расскажи.

И Жюли рассказала, как она совратила четырнадцатилетнего юношу, сына хозяйки дачи, у которой она была в гостях, будучи подругой ее подруги. Сын был спортсмен и выглядел на все шестнадцать.

Она рассказала во всех подробностях, но так умело, что в этом не было никакого похабства. Наоборот, стало лирично и хорошо. Может, в самом деле выпить? – подумал Эрих.

– Давай, давай, – говорила Жюли. – Даже завидую. Это как первый поцелуй, только круче. Хотя у всех свой опыт. Мне повезло. Я и выпила первый раз с удовольствием, и поцеловалась по любви. И закурила сразу с кайфом. Почему я не наркоманка, не знаю. Нет, знаю. Боюсь даже дотронуться. Знаю, что понравится.

И Эрих выпил. Вино было сладковатое и очень холодное, но, скользнув в желудок, вскоре согрелось и стало греть Эриха.

– Что чувствуешь? – вглядывалась Жюли в Эриха.

– Неплохо.

– Сейчас будет еще лучше.

И Жюли достала еще две бутылочки.

– Это мускат. Чуть покрепче. Повысим градус.

Жюли сама выпила наскоро, ей интересно было смотреть на Эриха. Как на подопытного.

– Хорошо? Хорошо?

– Очень, – признался Эрих.

– Повысим градус.

Жюли достала еще две бутылочки с янтарной жидкостью.

– Бакарди, – сказала она с ударением на последнем слоге. – А точнее – бакарди гран резерва. Скорее всего, подделка, но подделка хорошая. Обжигает, как поцелуй чернокожего. Не целовался с чернокожими? Женщин имею в виду?

– Нет.

– С тобой интересно, у тебя, похоже, никакого опыта ни в чем. Так. Выпиваем вместе. Крепкие напитки пьют вместе.

– Почему?

– Потому что когда один пьет, он морщится, это портит другому аппетит. Не надо подсматривать, надо вместе. Одним глотком.

Одним глотком не получилось из-за узкого горлышка, в котором застревала выпиваемая жидкость, было три обжигающих глоточка, каждый падал на язык и в горло раскаленным сгустком. И стекал вниз, где разгорался жидкий костерок.

– Ну? – спросила Жюли.

– Отлично.

– Рада за тебя… – И Жюли засмеялась, захлопала себя ладонями по коленям. – Это фантастика, я опять забыла, как тебя зовут. Эрнест?

– Эрих, – сказал Эрих, любуясь женщиной. Она показалась ему очень красивой. И зубы очень белые. Сколько ей, лет двадцать пять?

И тут же, как только он об этом подумал, Жюли, будто видя его мысли, спросила:

– Тебе сколько, лет тридцать?

– Больше. Сорок один.

– Темнота молодит. А я лет на двадцать пять выгляжу?

– Да.

– Мне тридцать три. Ну что, похоже, мы сегодня дружим. Пойдем.

Эрих без вопросов пошел туда, куда повела его Жюли. А повела она его в магазин «Красное и Белое», что был неподалеку. Перед входом спросила:

– Угощаешь?

– Конечно, – ответил Эрих.

13

Был детский сад. Стандартное двухэтажное советское здание в виде буквы «П». Из-за демографического кризиса и связанной с ним нехватки детей сад